Проект _Сердцеведение_ Исихазм

Главная опасность при прохожденiи аскетическаго подвига заключается въ возможности подвергнуться самообольщенiю (прельщенности) или прелести.

"Все виды прелести", говоритъ еп. Игнатiй, "которымъ подвергается подвижникъ молитвы, возникаютъ изъ того, что въ основанiе молитвы не положено ПОКАЯНIЕ, что покаянiе не сделалось душею и ЦЕЛЬЮ МОЛИТВЫ.

Всякiй усиливающiйся взойти на бракъ Сына Божiя не въ чистыхъ и светлыхъ брачныхъ одеждахъ (*Въ древности царь посылалъ особую парадную одежду приглашенному на его пиръ. Въ притче Спасителя брачная одежда символизируетъ благодать Св. Духа, посылаемая Богомъ подвижнику.), устраиваемыхъ покаянiемъ, а прямо въ рубище, въ состоянiи самообольщенiя и греховности извергается вон, во тьму кромешную: въ бесовскую прелесть" (*Еп. Игн. Брянч. СПБ Т. I, стр. 135.).

Смиренiе всегда сопутствуетъ святости. Святость немыслима безъ него. Проф. арх. Кипрiанъ говоритъ: "Смиренiе, съ которымъ преп. Симеонъ Н. Б. сознаетъ свое несовершенство, сокрушенно кается въ своихъ прошлыхъ грехахь и паденiяхъ, служитъ ручательствомъ того, что его мистическiй опьггъ совершенно свободенъ отъ элемента прелести и духовной гордости. Въ аскетической литературе безчисленны предостереженiя новоначальнымъ инокамъ не поддаться ложнымъ виденiямъ, не прельститься, не принять ангела тьмы за Ангела Света. Также находимъ у преп. Симеона предупрежденiе не верить всевозможнымъ стукамъ, голосамъ, страхованiямъ, видьнiямъ чувственнаго света, благовоннымъ запахамъ и т. д., посещающимъ подвижника на молитве...

Наряду со смиренiемъ, мистикъ ограждается отъ опасности отпаденiя въ какую бы то ни было лже-мистику таинственной связью съ Церковью" (*Арх. Кипрiанъ. Дух. предки Гр. Палами. Бог. Мысль. 1942, стр. 113.).

Все разновидности самообольщенiя или прелести разделяются на два вида и происходятъ во-первыхъ, отъ неправильнаго действiя ума и во-вторыхъ, отъ неправильнаго действiя сердца (чувства). "Исполнены безразсудной гордости желанiе и стремленiе видеть духовныя виденiя умомъ неочищеннымъ отъ страстей, необновленнымъ и новозсозданнымъ десницею Св. Духа, исполнены такой же гордости и безразсудства желанiе и стремленiе сердца насладиться святыми и божественными ощущенiями, когда оно для нихъ еще вовсе неспособно" (*Еп. Игн. Брянч. СПБ Т. I, стр. 144.).

Первый родъ прелести, благодаря разгоряченности ума и воображенiя, часто заканчивается сумасшествiемъ и самоубiйствомъ; второй, называемый "мненiемъ", хотя и реже заканчивается такъ трагично, потому что мненiе, хотя и приводитъ умъ въ ужаснейшее заблужденiе, но не ввергаетъ его въ изступленiе, какъ въ первомъ случае, но темъ не менее оно такъ же пагубно: подвижникъ, стремящiйся возбудить въ сердце любовь къ Богу, принебрегши покаянiемъ, усиливается ощутить наслажденiе, восторгь и въ результате, достигаетъ какъ разъ обратнаго: "вступаетъ въ общенiе съ сатаною и заражается ненавистью къ Св. Духу". "Мненiе" въ разныхъ степеняхъ весьма распространено всюду: "Всякiй не имеющiй сокрушеннаго духа, признающiй за собой какiя бы то ни было достоинства и заслуги, всякiй, не держащiйся неуклонно ученiя Православной Церкви, но о каком-либо преданiи размышляющiй произвольно по своему усмотренiю, или ученiю инославному, находится въ этой прелести. Степенью уклоненiя и упорства въ уклоненiи определяется степень прелести"... (*Еп. Игн. Брянч. СПБ Т. I, стр. 148.). Въ состоянiи паденiя изъ всехъ ощущенiй одно только "можетъ быть употреблено въ невидимомъ Богослуженiи: печаль о грехахъ, о греховности, о паденiи, о гибели своей, называемая плачемъ, покаянiемъ, сокрушенiемъ духа"... "Жертва Богу духъ сокрушенъ, сердце сокрушенно и смиренно Богъ не уничижитъ". (Пс. L, 19) (*lbid., стр.145).

Приведемъ характерный случай прелести отъ разгоряченiя ума и воображенiя, со словъ еп. Игнатiя (Брянчанинова). Его посетилъ афонскiй монахъ, говоря ему: "Отецъ, помолись обо мне, я много сплю, много емъ". Когда онъ говорилъ это, еп. Игнатiй ощутилъ отъ него исходящiй жаръ. Для того, чтобы выяснить духовное состоянiе афонца, еп. Игнатiй попросилъ монаха научить его молитве. "О, ужасъ!" этотъ монахъ началъ ему преподавать "способъ восторженной, мечтательной молитвы". Въ дальнейшемъ выяснилось, что афонецъ вовсе незнакомъ съ ученiемъ св. отцовъ о молитве. "Въ теченiе беседы говорю ему" разсказываетъ далее еп. Игнатiй: "Смотри, старецъ, будешь жить въ Петербурге, никакъ не квартируй въ верхнемъ этаже, квартируй, непременно, въ нижнемъ". "Отчего такъ?" -- возразилъ афонецъ. "Оттого", отвечалъ я, "что если вздумается ангеламъ внезапно восхитивъ тебя, перенести изъ Петербурга на Афонъ, и они понесутъ изъ верхняго этажа, да уронятъ, то убьешься до смерти, если жъ понесутъ изъ нижняго и уронятъ, то только ушибешься". "Представь себе", отвечалъ афонецъ: "сколько разъ, когда я стоялъ на молитве, приходила мне живая мысль, что ангелы восхитятъ меня, и поставятъ на Афонъ". Сказалось, что iеросхимонахъ носитъ вериги, почти не спитъ, мало вкушаетъ пищи, и чувствуетъ въ теле такой жаръ, что зимой не нуждается въ теплой одежде. Къ концу беседы пришло мне на умъ поступить следующимъ образомъ: я сталъ просить афонца, чтобъ онъ, какъ постникъ и подвижникъ, испыталъ надъ собою способъ, преподанный святыми отцами, заключающiйся въ томъ, чтобы умъ во время молитвы былъ чуждъ всякаго мечтанiя, погружался весь во вниманiе словамi молитвы, заключался и вмещался, по выраженiю святаго Iоанна Лествичника (Слово 28, гл.17) въ словахъ молитвы, при чемъ сердце обыкновенно сочувствуетъ уму душеспасительнымъ чувствомъ печали о грехахъ, какъ сказалъ преп. Маркъ Подвижникъ:

"Умъ неразвлеченно молящiйся утесняетъ сердце: "Сердце же сокрушенно и смиренно Богъ не уничижитъ", (Гл. 34. Доброт. Ч. I-ая).

"Когда же ты испытаешь надъ собою", сказаль я афонцу: "то и мне сообщи о плоде опыта, потому что самому мне предпринять такой опытъ неудобно по развлеченной жизни, мною проводимой". Афонецъ согласился. Черезъ несколько дней приходитъ онъ ко мне и говоритъ: "Что ты со мною сделалъ!" "А что?" Да какъ я попробовалъ помолиться со вниманiемъ, заключая умъ въ слова молитвы, то все мои виденiя пропали, и я ужъ не могу возвратиться къ нимъ". Далее въ беседе съ афонцемъ, я не увиделъ той дерзости и самонадеянности, которыя были заметны въ немъ при первомъ свиданiи и которыя обыкновенно замечаются въ людяхъ, находящихся въ самообольщенiи, мнящихъ о себе, что они святы или находятся въ духовномъ преуспеянiи. Афонецъ изъявилъ желанiе услышать мой убогiй советъ. Когда я посоветовалъ ему не отличаться наружностью отъ другихъ, потому что это ведетъ къ высокоумiю, то онъ снялъ съ себя вериги и отдалъ ихъ мне. Чрезъ месяцъ онъ былъ у меня и сказалъ, что жаръ въ теле его прекратился, что онъ уже нуждается въ теплой одежде, и гораздо больше спитъ. При этомъ онъ сказалъ, что на Афонской горе многiе и изъ пользующихся славою святости употребляютъ тотъ способъ молитвы, который былъ употребленъ имъ, научають ему и другихъ" (*Еп. Игн. Брянч. Ч. 1-ая СПБ. 1865. стр. 140-142.).

Если Вы нашли опечатки или хотите сообщить полезную информацию по данной теме, Вы можете добавить комментарий или отправить письмо

Используются технологии uCoz